МИРАНДА

Конь на крыше

Чтой-то мне не по себе.

И голова вроде не болит, и уши не пухнут, и курить вроде не

хочется... Однако!

Может, это с перепою - но я третий день подряд вижу на

соседской крыше коня.

Соседи говорят - у меня крыша съехала. Ну да, как же! Если

вот скажу, что розового слона с перепою видал, тогда что.

Короче, врут они все и спят в тумбочке, а уши у них мокрые и

холодные. Как вобла после дождя.

А конь - таки есть. Стоит.

Тихо, мирно пасется, цокая копытом о крышки от сковородок,

которые я еще в детстве туда накидал. Детство золотое...

Ой, чуть не забыл. Мясо горит!!!

...Уже сгорело. Придется вам чай пить. Вот, еще крутые яйца

есть. Как ваша мозоль на любимом пальце - твердые и круглые.

Только на скрипке играть не помогают. Да вы не смущайтесь, не

смущайтесь, я еще и не то скажу...

...Так он уже неделю там пасется. Серый в яблоках. Я все

хочу поближе посмотреть. А, там чердак заперт? Да? Ну, значит,

правильно соседи не пускают.

Знаете, за что я вас полюбил? Вы не материтесь через каждые

полтора слова. Мат - он сугубо материален, а вы - так не совсем.

Скрипачи - они все какие-то полупрозрачные до чрезвычайности.

Дунь, плюнь... Да не обижайтесь, ради бога, только не уходите, не

уходите же!!! Пейте. Пейте чай. Ну пожалуйста... Хотите, я вам

часы подарю? Большие, швейцарские, с треснутым стеклом... Нет?

Остаетесь? Ура!!!

Спасибо вам большое. А то сначала один, потом другой, потом

Эля эта... Уши, говорят, в трубочку сворачиваются от твоих

рассказов. И - как в воду канули. Все. Даже дети сгинули. И кот

ушел... Вы ешьте селедку, она вкусная. Вы пьете, нет? А я буду.

Или не буду? Нет, не буду, надоело. И так за руки хватают все

кому ни попадя...

...Ой, спасибо, что вы пришли. Уже целая ночь прошла, а я

языком треплю и треплю... Вы устали, да?

Домой? Как домой? Ах, да... Вон ОН на крыше копытом бьет,

солнце встречает.

Нет, не буду провожать до метро. Вы уж простите, не могу,

боюсь на улице. Тут недавно в магазин вышел, а там эти... Теперь

мне по магазинам Танька ходит, ей все равно делать нечего.

А вы еще придете, да?

Человек со скрипкой вышел из подъезда, съежился от резкого

порыва ветра и поправил чехол под мышкой. Чехол не хотел

поправляться. Скрипач раздраженно хмыкнул и посмотрел на окно

4-го этажа. Потом на соседскую крышу. На коня на крыше. Конь

внимательно посмотрел на него зелеными глазами и продолжал

пастись. "Вляпался я в эту чертовщину" - мелькнула в голове умная

мысль. Потом мысль пискнула и исчезла, раздавленная тяжелой

поступью маразма. Остальные спутались окончательно и тяжелым

клубком легли на асфальт. Скрипач с раздражением выпутался из

мотка шерсти и поплелся дальше.

На метро.

Дома его не ждали.

« Полупрозрачные до чрезвычайности ... Чайности ... Да, к чаю хотелось бы чего-нибудь».

Чайник на плите, две поджаренных сосиски и мрак душевный по

всему периметру квартиры - забыл отдёрнуть занавески: ну что тебе еще надо, душа ты пропащая? Хотя нет. Две пропащие: я и книга. А раз у каждой книги есть душа,

почему бы не представить триста с лишним душ на стеллаже во всю

стену? Откроешь - говорит. Закроешь - виноват. И молчат, собаки,

как будто сговорились. Хочется взять и треснуть по шее

кого-нибудь, только где у нее шея?

А вместо этого звонит телефон.

- Да?

- Простите, это вы давали объявление?

- Да, я. Концерт нужен? - Надо убрать из голоса этот насмешливый тон. Я не ожидал, что кто-нибудь ответит на объявление. Да и личность, говорящую по телефону , спугнуть раз-два и готово. Вот-вот умрёт от скромности.

- Не концерт. Маленькое выступление. Квартирник. Вы...

Это... С нами играть не... - Явно знакомый голос - уже явно знакомый! - дрожит и заикается, будто сейчас я со всего размаха грохну трубку об аппарат.

Был я у них два месяца назад. В составе квартета . Причём очень приличный народ. Только не на всякий вкус.

- Не. А вы кто?

- Да мы тут сидим, у нас завтра Дух приезжает, он... играет.

Мы тут с народом 500 т.р. собрали, вы, наверное, столько не

берете, но...

Не знаете вы, ребята, сколько я беру. Вообще нисколько. Уже три года как.

И не звонит никто, и в телефонной трубке треск - отвык, гад, от того, что кому -т о нужен.

- Вас там много?

Молчание.

- Ну человек сорок...

- Так какой же это квартирник?

В трубке хихикают:

- Квартира большая.

Договоришься. Едешь. Час подготовки с нахальной звездой

неведомых квартир, который оказывается вполне неплохим парнем.

Ничего не получается.

Концертик в дыму и гаме.

И обратно. В пустую квартиру. Спать.

В три часа ночи тебя будит звонок, и в меру пьяный голос

зовет на свадьбу. Подыгровщиком. Ты бросаешь трубку, не дослушав,

но заснуть уже не можешь, и долго-долго тянутся три часа, пока не

откроется метро...

На месте дома был тупик.

Я тупо - ага, ещё один глупый каламбур - огляделся. Тупик был. И исчезать не собирался, хотя мне очень этого хотелось.

Я почему-то представил, как три гулкие слепые стены беззвучно среди ночи рушатся на замершую в ожидании невесть чего безлюдную улицу, как исчезают, поглощенные ими, три неуютные пятиэтажные хрущобы, как с треском сминаются стены коммунальной квартирки, подгребая под себя и идиота с его жареной селедкой и прокисшим шиповниковым чаем, и любопытную, пухлую, как подушка, сварливую соседку с дочкой, и еще кой-кого...

И испуганно ржет серый в яблоках конь на соседской крыше. Хотя нет: крыши-то уже нет...

Тьфу, чертова фантазия. Хотя фантазия, в отличие от фактов - вещь упрямая.

А откуда здесь за день взялся тупик?

"Сволочи" - почему-то вертелось у меня в голове.

"Украли... Коня украли..."

Додумать эту мысль и покрыть нехорошими словами на чем свет стоит идиотских конокрадов мне не дал случай. Случай налетел на меня и сбил с ног, и я так растерялся, что сел прямо в грязь, уронив скрипку в одну сторону, а очки - в другую. Как в кино. Только очки не с трещиной.

Полупрозрачный я.

"Мать..." - промелькнуло у меня в голове почти первый раз в жизни. - "Явились, не запылились, конокрады хреновы..."

- Вы только подумайте! - трещал Случай над самым ухом, заботливо поднимая меня из лужи и подавая замызганный футляр. - Я так боялся, так боялся... Я даже из дома вышел, полгода не выходил, вышел... Меня за руки хватают, а я иду... Куда? К вам иду. Зачем?

А мне сказали, что у вас беда...

- Кто? - Я с трудом приходил в себя. Чудак призадумался.

- А хрен его знает. Не помню...

Вот и поговори тут. Какая-то блажь в голову взбрела, он и выскочил. А вернулся, и дома нет.

- ...А дома нет. И конь ушел. Ушел...

Он замолчал. Я с трудом различал его лицо на расстоянии пяти шагов - расстояние было определено месяц назад экспериментально.

- Слушайте, если вам не трудно... Найдите, пожалуйста, мои очки, умный вы человек... - мне становилось все неуютнее и неуютнее, как будто ледяной туман окутывал меня мокрыми лапами.

"Нервы ни к черту" - думал я, глядя, как он копошится в луже. Движения угадывались с трудом. Наконец он выудил оттуда нечто и вложил это в мою руку.

Одно стекло отсутствовало напрочь, второе треснуло пополам.

Я машинально вытер очки плащом, стараясь не уронить скрипку.

Одел. Не уронил. Даже интересно, как у меня это получилось...

Лицо без возраста в моих иллюминаторах дрогнуло и оплавилось, раздвоясь на неравные половинки. Одна поплыла вверх, а другая - вниз. Потом вниз поплыла моя голова. Сумасшедший засуетился, доставая из кармана носовой платок, но на половине этого достойного занятия прервался, что - то поняв, опустил руки и тоже оплыл, как свеча, под мелким моросящим дождиком.

- Что же это получается? - прошептал он. - Мы теперь бомжи, а?

- П-почему - мы? - скрипучим эхом отозвался я. - П-почему - "бомжи" ?

- Так ведь вашего дома тоже нет...

Он оказался прав. Дома не было.

Вместо дома зиял пустырь. Довольно старый, заросший крапивой, забросанный собачьими фекалиями. Вокруг копошились люди в оранжевых комбинезонах. Я подошел к одному из них и деликатно постучал по согнутой спине.

- Эй! Вы что тут строите?

- Деревья сажа... - Он уставился на меня, как дитя на скелет, а за мной уже неслышно вырастал подошедший Случай. - Мат-ть т-т-в-вою... - проскрипел он сквозь зубы.

Потом зажмурился и заорал.

Орал он "долго и продвинуто", как выражается нынешняя молодежь. Пока не прибежало человек пять или шесть, в том числе какой-то прохожий с чемоданчиком. Он посмотрел на вопящего рабочего - на губах того выступила пена, и он орудовал руками и ногами что было сил, попадая по всем подряд - и ловким приемом осчастливил того в область, кажется, солнечного сплетения. Рабочий съежился в комок, уже не реагируя ни на что. Гость с чемоданчиком пощупал пульс на одной из скрюченных рук, пожал плечами и сказал стоящим

вокруг:

- В больницу. Белая горячка.

Вид у него был начальственный и спокойный.

- Эй! А ты чё, врач? - заорал кто-то из близстоящих. Человек не обратил внимания на провокацию, повернулся к нам и наставительно погрозил пальцем:

- А вам здесь вообще лучше не шататься. Сматывайтесь.

- Куда? - вырвалось у меня.

- Куда хотите. И не трогайте людей... руками, видите, что происходит?

В голове промелькнула какая-то странная история насчёт ссылок за пределы города.

Кажется, это правда...

- У нас же денег нет... - начал было я, но гость уже шагнул в сторону и растворился.

- А в метро за так ездить будете - донесся оттуда его голос. - Никто вас не поймает...

...А умник- таки слово сдержал. Никто нас не замечает. И есть не хочется, а шляемся вот уже третью неделю.

А сейчас я пытаюсь посмотреться в зеркало, но вижу там только пыльную занавеску позади меня. Но, судя по отражению в треснувших очках скрипача, мне не больше 13 лет.

Клево, а? Детство золотое... Хи-хи. Много в мире чепухи.

А музыкант совсем-совсем никакой стал. Даже хуже. Молчит, курит несуществующие папиросы - именно папиросы, хотя на курящего непохож ! - и проходит сквозь стены, а меня оставляет одного в пыльной комнате. А я хочу бродить по городу и играть с другими людьми в привидения.

Но худой призрак в чёрном, отражающийся во всех зеркалах, безуспешно ловит меня на лестнице.

Иногда по ночам он берет скрипку, и тогда просыпается весь квартал. А я безуспешно пытаюсь вспомнить, как меня зовут, но не получается.

Я три раза лежал в больнице. От слова "больно". Это давно, давно было, давно, до скрипача. А умник с чемоданчиком...

Ну вот. Не поминай черта всуе.

До чего трудно топать по этой чертовой стене полтора метра

шириной. И зачем это мне, в конце концов? Ну ладно, я их повел, я

их и выведу.

Скрипач. Боится высоты, пол мужской, лет 40-50. Не женат.

Псих. Лет - не знаю сколько. Имени нет, высоты не боится,

пол мужской. Коневод, наверное. Бывший.

Я всю жизнь иду по этой стене 1 1/2 метра. Иду и никак не

выйду к свету, нормальному свету, а не этому серому туману. И

какой дурак придумал устроить тупик именно на месте жилых домов?

Удавлю гада. А если это тот, о ком я думаю, то именно его черным

поясом по карате!!!

Не повезло. Это я всю жизнь по этим стенам шастаю, а им-то

каково?.. И угораздило же кого-то придумать это средство

сообщения, а меня - привязать на крыше своего коня!

Кстати, вот и конь. Привет, вредина... Конь потерся об меня

носом, развернулся на двух ногах и погрузил на себя скрипача.

Вот, музыкант, собака, научился быстрее, чем я...

Ехал Ванька.

Этого я пристрою, и хрен с ним. А троих коняга не

вынесет... Жалко парня, но должен дойти. Куда-нибудь. Вот

подучится малость и дойдет.

Стыдно, но надо... Рейнджеры так и получаются. Я же выжил!

Мать отвернулась. Я перестал рассказывать - это называется нести чушь - и обиженно уставился в окно. Там уже давно махала рукой знакомая фигура.

Нет, я наверное, сегодня не приду. Не пустят.

- И если еще раз я тебя замечу на крыше, выдеру! Выдеру отцовским ремнем! Чтоб помнил, кто ты такой!!!

Кто ты такой... А вот Васька не помнит. Никогда не вспомнит, наверное. А глаза у него грустные-грустные... Ему нравится, что я с ним сижу на его крыше... Ай!

- Марш спать! И чтобы без фокусов!

Я покорно прохожу в комнату и закрываю за собой дверь. Никто не знает, куда пропал моток бельевой веревки. А я знаю...

Сегодня я спущусь с четвертого этажа , и Васька доскажет мне сказку при скрипача в очках.

Все равно, когда я вырасту, я доберусь до Васькиного дома.

А пока я учусь ездить верхом...

То ли кот, то ли мальчик. Обиженная физиономия . Не смеётся. Почти никогда не смеётся ...

Он сидел рядом со мной на крыше и кидался сосновыми шишками в небо, светящее из проёма полукруглой надстройки. Башенка старая. Странная. Как мы все, странная, и земля совсем другая - здесь растут высокие сосны, и низкие - почти низкие, всего по пять этажей ! - крыши ввинчиваются в нависшее над равниной города небо. Если снизу смотреть, оно низкое.

А я никогда там не был.

Кинув очередную шишку, он повернулся ко мне, и тёмно- каштановая шевелюра наполовину ушла в тень. Получился - полосатый .

* А дальше чего было ?

· Дальше ... Дальше мы шли куда - то по следу проводника. Куда нас по этому следу занесло, так это отдельная история. Друг имя получил, а я вляпался в том мире в одну нехорошую историю. И он там остался, а я дальше пошёл...

Дальше был мегаполис с высокими домами и человеком, летящим из окна под крышей. Я оттуда вылезти смог только по следу одного чудака, а проводник смылся. Я теперь иду по его следу, но без толку.

n Почему это - без ?

n Радуга одна. А путей много. И он уже далеко. К тому же куда ни иди - всё Грань ... мы её различаем в основном по небу.

* Оттенки ? - сосредоточенно осведомилась нечистая сила, кусая травинку.

* Ага. - Человек в потрёпанной, но ещё приличной чёрной паре тяжело поднялся, подхватывая пенал с флейтой.

* А почему ты ещё и с флейтой ?

* Потому что ёжику смешно.

Нечистая сила в домашних штанах и в майке удовлетворённо хмыкнула.

Скрипач потянулся, задев полукруглый потолок. С потолка осыпалось несколько мелких камешков, и стало темно. В темноте прозвучало недовольное полумяуканье, полуворчание и спокойный голос скрипача :

- А проводник, идиот, даже небо под нас подвёл - картинное ...

Попробуйте как-нибудь догнать лошадь. Пешком.

Он горбился, волоча ноги - привычка, казалось бы, убитая в детстве - и каждый раз, глядя вперёд, видел перед собой долговязую фигуру подростка, которая вот-вот должна была сорваться с карниза.

Это было нехорошо, и он прилагал все усилия, чтобы не отстать от проводника - с одной стороны - и не споткнуться .

Всякий раз, поднимая глаза, он ожидал увидеть этого чудака растянувшимся поперёк дороги, как блин : полтора метра на полтора метра.

И видимость - тоже полтора.

Наконец инфернальный цокот копыт, слышимый отнюдь не ушами, начал затухать.

Чтобы не отстать, Музыкант прибавил шагу. Самое интересное, что тропа вдруг начала плавно изгибаться куда - то вверх, и , распрямившись, он увидел, с его точки зрения, невероятное : псих шёл, как летел - раскинув руки, задрав голову вверх, ступая по каменной прямой высотной дороги.

Против ожидания он тоже посмотрел вверх - и не смог отвернуться.

Небо из серого становилось голубым.

***

Синее полотнище над головами загибалось куда - то к краю четырёхугольного пространства окраинного квартала. Там, где горизонт, казалось, отсутствовал, из-под голубого загнутого угла ярко выглядывало чёрное, почти без перехода, небо. Кажется, наступала ночь.

Никакой стены, так же как и дороги, здесь не было. Была - крыша ...

Ветер, прошуршавший непонятными обрывками пустоты, сгинул в неизвестность, и я кожей ощутил, как по стене нашего дома медленно поползла тень. Цвета сгущённого молока. Очень добрая и почему - то очень грозовая, несмотря на безоблачное небо.

Действительно.

Я поднял голову и не нашёл там ни единого облачка. В ярко - синей полусфере не отпечаталось ничего, кроме вмятины от моего взгляда. Он физически ощутимо отразился в глубине и скользнул обратно, рассеявшись в тягучую линию.

На задранный к небесам подбородок капнула дождевая капля.

- Ты хоть понимаешь, куда мы попали ?

* Ага. - К ногам услужливо ложился скат крыши - кремово - коричневая черепица, кое - где облитая тенью от несуществующих облаков.

Мы шли по улицам, гулко плавившим эхо наших шагов. В одиночестве, хотя какое там одиночество, когда нас - двое ?

Солнца не было в принципе. То есть вообще- ни солнца, ни даже луча. Только сплошное зарево, прозрачным тянущимся потоком затопившее землю. Светло и солнечно - и ни единого звука, кроме быстро гаснущего эха разговоров.

Одиночество. Оно затопило город ленивым, тягучим, пластичным потоком времени - неподвижного, как вязкое прозрачное желе, времени, почти остановившего разбег времени, времени ... Здесь каждая минута идёт за несколько часов, и мостовые, которым, казалось бы, положено звенеть под пустившимися в пляс каблуками - каменные мостовые лениво

отражают эхо движущихся потоков, бесконечно медленных шагов и падающих монет:

динь... динь... динь ...

n Интересно - шептал я этому замкнутому пространству, этому цепкому вакууму. - Куда ты ведёшь нас ?

Эха не было. Только мой спутник, оглянувшись, пошёл быстрее - как будто не видел меня, но слышал . И не мог понять, откуда звук- гибкий, монотонный, тяжёлый, он выползал из каждой щели.

Может быть, так поёт одиночество ?..

Мне почудилась фигура за одним из этих углов. Я зацепил её краешком глаза.

Пятно цвета , смазанная тень. Я вскрикнул от неожиданности , и она растаяла.

n Эй! - позвал я своего спутника.

Он не оборачивался.

Я пытался приблизиться к нему. Никакого эффекта. Как будто в вакууме идёшь. И в миг, когда беззвучная песня достигла накала, выводя нас на безлюдную, открытую рассеянному свету площадь, я понял, что меня просто НЕ СЛЫШАТ ...

Я поскользнулся на пустоте и упал. Из кармана посыпалось содержимое. Медленно-медленно - фантики, часы, оборванный провод, гайки от конструктора, мелочь - она описала в воздухе сверкающую кривую, успев, не касаясь моей ладони, прежде меня лечь на мостовую.

Мелодия оборвалась.

Упала монета.

И от разбуженного ей трепета мостовая на миг обрела прозрачность. Как круги по воде, в камне разошлась волна отражений - сначала ярче, словно пламя в горсти, потом всё глуше и глуше, меньше и меньше : динь ... динь, бомм, бомм... Шшаррк.

Отражение достигло краёв улицы и вернулось обратно, всколыхнув стоялую прозрачную воду.

Может быть , Музыкант и впрямь меня терпеть не мог. Но, как бы то ни было, первым его словом после возвращения к реальности был возглас : «Осторожно !»

8. Рриндон

И откуда здесь столько народу ?

- Не трогайте его, вы ! - он вытянул руки, пытаясь разорвать людское кольцо. - Эй !- это уже попутчику. - Ну опомнись хотя бы !

Парень с неизвестным именем не ответил. Его даже не пришлось удерживать за плечи -он шёл, опустив голову, и руки сложил за спиной.

- Слушайте, слушайте! - безуспешно пытался отбиваться скрипач от провожатых по обе стороны. - Куда вы нас, собственно, ведёте ? Мы же ведь так и не поговорили !

На площади было шумно и людно. Насколько может быть шумно и людно в городе, из которого днём видно неподвижные звёзды. Но по мере того, как провожатые, расталкивая толпу, тащили их всё ближе и ближе к помосту, постепенно наступала тишина.

На площадь спускался вечер.

Небо появилось окончательно - тёмным, бездонным на первый взгляд, перевёрнутым котлом, из которого тягучей патокой изливалась темнота, подсвеченная глубоким синим.

Глубина маленькой площади делила этот свет, как коктейль, на равные части - снизу белая полоса ... чёрная ... жёлтая ... голубая ... тёмно - синяя и опять чёрная, как вязкая паста, медленно растворяющая в себе последние остатки света.

И когда окончательно притихла толпа и на несколько кварталов вокруг любому, кто умеет слышать, стало бы не по себе от звенящей в ушах тишины - ЖИВОЙ тишины ! - в небе над сквером между двумя поддерживавшими темноту домами вспыхнул тонкий луч каната и стал медленно опускаться - всё ниже, ниже и ниже, пока не лёг почти что на землю, ограждая себя от подавшейся в стороны толпы мягким голубым свечением.

"Уууххх !" - люди подались назад, и скрипач заметил, что парень без имени внимательно смотрит в небо - как будто вот-вот явится знак, ясный ему одному.

.. А я видел второй канат, натянутый высоко в небе. И те, кто на нём танцевал, были мне хорошо знакомы. У, чёрт, так это из-за того парня, меня первый раз обозвали психом , когда я полез на крышу ловить коня !

Чёрная фигура махнула рукой. Потом засмеялась и , сорвав с неба звезду, зашвырнула её в толпу , предварительно отвесив насмешливый поклон.

* У, пижон! - я ощущал, как вспотели ладони. - Звёздами швыряется!

В толпе засмеялись, и чья-то рука, подхватив меня под локоть, услужливо поставила нас рядом с канатом.

Дурацкая верёвка... И - Светится.

... Скрипача толкнули в бок. Он растерянно оглянулся.

· Позвольте... - нет, этого не может быть. Это невыносимо !

Перед ним стоял тот самый человек с чемоданчиком.

· Эй, уважаемый !- какой-то местный потянул его за рукав. - О чём вы с ним разговариваете ?

Он уже триста лет назад как умер !

· Вы... его знаете ? - он поперхнулся от неожиданности, чувствуя чью-то руку в своём кармане.

Рука , к счастью исчезла моментально, а то не обошлось бы без последствий...

· Конечно, как же ! Это же отец - основатель нашего города ! Триста лет как в могиле ! -

рыжему болтуну, чья шевелюра отливала золотом в блеске факелов- откуда здесь эти четыре факела ? - явно доставляло удовольствие шутить со словом "смерть". Он скроил нахальную рожу и подмигнул человеку с чемоданом, выводя его из себя.

* Ну и что же? - растерялся скрипач.

* А то, что ни черта с ним не наговоришься, когда он уже умер !

Проводник угрожающе показал кулак, и «блондина» сдуло ветром.

Толпа прижала их друг к другу, заставляя забыть о данном себе секунду назад обещании дать хотя бы по шее тому, кто завёл их неведомо куда. И желание это, как ни странно, куда-то улетучилось...

* Доставайте инструмент, - раздался лихорадочный шёпот, и нетерпеливая рука толкнула скрипача в бок.

* А повежливее можно ? - бестолково осведомился тот, пытаясь не терять из виду сумасшедшего. Парень стоял, запрокинув голову, и в широко раскрытых глазах разгоралась Сверхновая.

· Да вы что, сами не понимаете, что здесь происходит ? Я здесь на время, и если вы сейчас не сделаете этого, вы больше не попадёте уже никуда! Ни вы, ни ваш мальчик, псих он ненормальный, чёрт бы его побрал ! Доставайте, ну?

Чёрный - почти по-есенински ! - человек стискивал руки, как на исповеди в католическом храме. Невозможно было не проникнуться !

* Сейчас, сейчас ... - Повинуясь этому горячечному шёпоту, он пытался проверить скрипку, но ничего не выходило.

* Она настроена ! Играйте. Ну играйте же, черти бы вас побрали ! - голос доносился уже из толпы.

Он провёл смычком по струнам. Действительно, всё в порядке...

n Но почему так обязательно ? -растерянно осведомился он, вскидывая инструмент в плечу.

n Очень просто. - Темнота обрушилась сверху, подсвеченная золотом, и в этой темноте какой -то, весьма знакомый, голос уважительно пояснил:

n Вы здесь единственный.

Фигура собеседника начала плыть и истончаться, повинуясь нитям коды.

"Рринн -донн !" -ударил гулкий колокол откуда-то сверху, и Тот, Который Был Без Имени, вдруг, робко и нерешительно, ступил на светящийся провод.

"Ррринн!"

Площадь охнула, как единый человек, и закопчённый котёл неба пролился тьмой. И, не видя друг друга, оставалось только смотреть, как длинная, блестящая отражённым светом змея разворачивает свои кольца, поднимаясь всё выше и выше.

n Стой! - крикнул игравший. Но протянуть руки, чтобы поймать уходящую в бесконечность чёрную фигурку, уже не смог - и оставалось играть, уповая на вредность ушедшего: вдруг раздумает, вдруг повернёт назад?

Не повернул ...

n Риндон ! - заорал вдруг кто-то из толпы - смеясь и приплясывая, кружил по краю площади рыжий оборванец. - Ха! Риндон! Риндон! Кто из вас- Риндон?

n « Ррин- донн!» - засмеялись звёзды, и тот, кто обрёл имя, раскинул руки, уже не пытаясь удержаться от полёта.

Хорошо...

Мелодия оборвалась коротким всхлипом - смерч прошёлся по площади, разматывая нити тьмы в непонятные клубки.

- Ты куда ! - изо всех сил закричал Музыкант, запрокинув голову и грозя смычком ненастному небу.

Его никто не услышал.

Звёзды делили этот мир на два промежутка - нескончаемый полёт и глубокая бездна, перечёркнутая раз и навсегда тонким лучом каната.

" Не смотри вниз, иначе сорвёшься"... - шептала Тьма.

" Не смотри вниз. Иначе НЕ сорвёшься... Не сорвёшься ..." - шептали Звёзды.

" Не сорвёшься...

Не сорвёшься....

Не сорвёшься ..."

И он смотрел.

И было здорово.

***

В маленьком окраинном районе большого мегаполиса, где дома не превышали восьми этажей, на землю сошёл Октябрь.

Площадь была пуста. Только посередине, как растерянный проповедник после не очень удачного сборища, стоял человек в чёрном, опустив смычок.

Ветер тронул его за плечо.

Медленно и плавно опуская скрипку, он вздохнул.

Пляшущие огни четырёх фонарей плодили вокруг него размытые химероподобные тени - как будто эхо отзвучавшей музыки разбудило их ... и ветер.

И не было

звёзд.

n А дальше что ?

Вот чёртов котёнок, цепляется за разные нити моей памяти, просто для того, чтобы поворошить когтями какой-то забытый пласт СВОЕГО сознания. Будь он котом, так бы и причесал его ... Хотя, наверное, так и есть - очень уж он похож на моего кота в ранней молодости.

Такой же ... Полосатый.

Кота звали - Лорд. И был он, наверное, помоечный. Хотя нет. Какой же из этого вырастет лорд. Это - максимум Васька ...

... Тень.

Медленная, тягучая кошачья тень в углу тёмной комнаты под крышей.

n Ксс-кссс... - И твоя рука движется к границе , где темнота переходит в черноту. Тень крадётся, прижав уши.

И вдруг замирает.

В любой момент она готова смыться, эта Кошачья Тень ...

n Кссс - кссс - зовёт осторожный шёпот.

Луч - случайный - проявляет тень, заставляя её обрести плоть и форму. Полосатая кошка возмущённо щурится в центре зыбкого пятна света, и вертикальные прорези её зрачков напоминают две блестящих монетки, поставленных на ребро.

n Кс-кссс... Иди сюда, полосатая моя . Не пойдёшь ? Нет ?

n Нет - слышится в шёпоте случайного сквозняка.

Миг - и она опять исчезает, чтобы продолжить охоту за несуществующими мышами.

Какие в Городе - Мыши ?

Луч ... Всего лишь луч, отражённый свет фар мелькнувшей внизу машины.

Ты очень долго живёшь здесь. И не думаешь, как удивительно то, что здесь - Жизнь.

Какие в Городе - мысли ?

... Звёзды.

Неяркие отражения подслеповатых фонарей под крышей.

В ночь своего появления он брёл по улицам, боясь оступиться, не замечая луж, не пытаясь рассмотреть небо над головой.

Но когда он наконец обрёл способность ясно видеть, небо напомнило ему о себе. И в тёмной глубокой , не вспененной ещё порывом ветра, небольшой, вполне обыденной луже он увидел звёзды.

Посмотрел на небо и удивился : звёзд не было.

Ещё раз смотреть в лужу он не стал. Просто пошёл дальше - было утро, и на улицах появились первые прохожие.

Дальше приходилось идти с высоко поднятой головой ...

В городе он был незаметен. - чуть-чуть ссутулившийся пожилой человек со скрипичным футляром.

Что делать дальше , он представлял смутно. Неизвестно было, есть ли здесь место, где он нужен. Есть ли место , откуда можно сделать шаг, оказавшись на своей дороге - почему - то она представлялась чёрного цвета, с залитыми солнцем окраинами , как стержень внутри литейной формы. И куда делся парень, тоже неизвестно - плюс к тому, об этом не знает, вероятно, и сам парень.

Риндон ...

Он споткнулся о какой - то обрубок ветви, валявшийся поперёк дорожки сквера, и от неожиданности очнулся. Рядом какой - то малыш возился с игрушечным грузовиком, привязав к нему верёвку. Он захохотал.

n Эй ! Ты чего балуешься ?

n Я? Да я просто мост строю !

n Зачем ? - растерянно осведомился скрипач, начиная возвращаться к жизни.

n А это не твоё дело - неожиданно серьёзно ответил мальчик, пытаясь приспособить сломанную ручку под домкрат для сломанной оси . он мог бы легко перевернуть грузовик вверх ногами, но так интереснее.

n Ты как разговариваешь ... - начал было он, но осёкся, увидев приближающийся таран - тяжело пыхтящая мать, схватив сына в охапку, пробормотала «извините» и скрылась в неизвестном направлении.

n Жаль, мы могли бы ещё поговорить ... - раздосадованно пробормотал он, провожая взглядом массивную спину тепловоза в тёмном плаще.

Пробежавший мальчишка швырнул в него комком грязи. Не попал и побежал дальше, хохоча во всё горло.

Скрипач рассеянно пожал плечами, обернулся к тому месту, где только что играл в машинки любитель парадоксальных ответов. Над мокрым песком висела, покачиваясь и поблёскивая, маленькая - не больше того грузовика - радуга.

И больше, судя по всему, её никто не видел.

... - Я жил там несколько дней ... Я нашёл там друга. Ну, не совсем ...

n Почему - не совсем ?

n Потому что не успел подружиться. Только познакомиться.

n И он тебя бросил ?

n Можно сказать и так. Но такое о друзьях обычно не говорят.

n Извини.

В тот вечер, когда я понял, что призрак я только наполовину, мне пришлось озаботиться тем, где я хочу жить. Воздуха здесь не хватало. И, хотя ни есть, ни пить не хотелось, мне вовсе не улыбалось всю ночь сидеть на крыше вместо того, чтобы ... Не знаю, чего.

Тоска по обычной жизни заедает не сразу. Но держится много недель, месяцев - чего же ещё может пожелать себе призрак, оставшийся без дома? Разве что какую-нибудь изощренную дрянь ... Шучу, наверное.

Такое впечатление, будто мыслями моими говорит кто-то другой. И моя расплывчатая, тяжёлая, старомодная речь ему уже не по нраву...

Тогда я и нашёл его.

Под крышей.

n Это было правдой ?

n А ещё бы . Ты что, думаешь, я туда, наверх, полез, только чтобы удушить свою гордость ?

n Ой ...

n Вот ... Ничего себе «ой!». сиди и не рыпайся. У тебя репейник.

Полосатый отлично понимал, что не в репейниках дело, но сидел и молчал, даже когда сухая тёплая ладонь сильно надавила ему на затылок.

n Так вот ... Он просто сидел у окна, выходящего в полночь, и смотрел на звёзды. Днём раньше он поймал меня на улице. Но это не в счёт - поговорили и разошлись. Но ночью я почему - то оказался на крыше рядом с его окном.

Мы спустились вниз. Поговорили. Посидели. Утром я ушёл от него - мне хотелось найти Дверь.

Следующей ночью я не приходил. А потом я опять вернулся - на душе было тяжело. И рассказал ему всё. А он - поверил.

n Это правда, что духи бесплотны ? - спросил он, глядя на меня через стол.

n Нет. Неправда. - и я протянул ему руку, чтобы он мог дотронуться до моего рукава.

Он этого не сделал.

На следующую ночь я пришёл туда снова ...

Так продолжалось около недели. Я искал Дверь. Я разговаривал с ним ... И потом, совершенно из спонтанных побуждений, рассказал ему о Риндоне.

То есть он был на него немного похож. Но это неважно ...

Но мне очень не хватало кого-то, кто мог бы поговорить со мной.

А люди опускали глаза, смотря в небо, отражённое в лужах. И по ночам шумели каштаны. Это был большой и безразличный город, и Он слушал, слышал его ночами , не пытаясь что-то записать - это была такая же естественная среда, как для птицы или рыбы естественна вода или воздух. Песни, поднимавшиеся по ночам со дна улиц и скверов- ночью город был на порядок лучше, он был чёрно-жёлтым, а не серо-пастельным - доходили до последнего этажа, не в силах подняться выше. Он бы смог подтолкнуть мечту повыше, аккуратно взяв её за крыло , как вещь почти материальную. Да каждый, наверное, смог бы ...

Я так и не узнал, чем он занимался .

Глухой звук удара о землю и чёрная тень, мелькнувшая через все этажи. Нелепая мысль - надо бежать наверх ... Странно, но меня заклинило на этой мысли - и в голову не пришло подойти к тому, кто лежал внизу .

Испуганная соседка, дёрнувшая меня за рукав.

Бег по лестнице - лифт отключили. В два прыжка я добрался до квартиры, распахнул незапертую дверь.

Пусто.

На залитом чернилами - он и писал, и рисовал чернилами - столе среди всякого хлама лежал тетрадный лист с несколькими словами.

«Ты так и не понял ,что это был я ?»

И подпись.

Не его именем.

Риндон ...

Знаешь, так верят в статьи о паранормальных явлениях. А вдруг и у меня есть такое.

Я выронил лист. За окном манила ночь, и можно было сделать только один шаг ...

Но меня окружила пустота.

И я повернулся и шагнул в эту пустоту, как в детстве ходил с завязанными глазами - три точки, три тире, три точки - SOS, раз- два -три - четыре- пять, помогите, я тону, я растворяюсь в чернилах на этом столе, в чернильно-синей ночи за этим окном, помогите мне, кто-нибудь, пожалуйста ...

И в сером тумане, обнявшем меня, я услышал испуганный крик соседки и увидел Дверь.

Я испугался, что не хватит сил открыть её, но она сама открылась, мягко прижав меня к себе. И через неё я нашёл другую Дверь - ту, что была так нужна моему другу.

Дверь в небытие.

Но я засмеялся и шагнул - мимо

... Это всё неправда, что не было звёзд. На самом деле звёзды были .

В лужах, в водосточных трубах, в талой воде ...

Да.

... Эй, народ !

Да, там, у стенки !

Прекратите пить пиво и трепаться о звёздах.

Я спросить хочу. Никто не знает, что было потом - когда всё-таки эти люди догадались посмотреть на небо ?

10.

Раэнд. Имя.

Тирли. Нехорошее слово или прозвище.

Тар . Имя.

Слово. Его не скажешь, но оно - есть.

О боже, кажется, я никогда не допишу эту хронику....

Не говори так. Не дай Аллах не сбываться .

... А на улицах играла радуга.

Играла. Переливалась невозможными цветами ...

цветы. Большие яркие. Много.

Выспись .

уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу ... Всё равно его не брошу. Потому что он хороший. .. ребёнок прижимает к себе куклу, глядя на всё громадными глазами. Но это вовсе не трогательно, и взгляд у него оценивающий и считывающий - будто у компьютера.

И мишка очень не хотел, чтобы его любили, а потом понял, что любит. И это его немного напугало.

Пугало ... Чёрное , в шляпе, посреди поля. Взмахивает рукавами, нелепо повисшими на торчащих палках - и взлетает, пробивая в низко натянутом небе крестообразную чёрную скважину.

Я стал являться в снах. И этот бред - плод не твоей, а моей фантазии. Будь оно иначе - я бы просто сгорел. И я вышел в реальность на краю города, который пытался очнуться.

Среди цветов. Поляна на краю то ли леса, то ли парка. Парка навертела нить, потом стало плохо - не завязывай жизнь в узел , дорого обошлось бы, кабы не дорога - она любой узелок распрямит ...

... Посмотрите, какая флейта.

Руки продавщицы живут отдельной жизнью. Лица я не разглядываю - меня интересуют руки и флейта.

На ярком куске ткани посреди аккуратного прилавка в весёлом маленьком магазинчике. Здесь - галантерея, но я почему-то покупаю флейту. Нужна , наверное .

Как хорошо было бы если бы происходило примерно так :

n Вот. Недорогая цена. Всего лишь неправильно сыгранный аккорд .

n Аккорд ?

n Ой, это на пианино. Извините. А здесь берёте несколько нот - и она ваша по праву ...

Но я торгуюсь, потому что всё - таки здесь нужны деньги.

Женщина делает неуловимое движение, и шелестящая жёлтая ткань накрывает футляр с флейтой.

Через большую, во всю стену стеклянную витрину видно, как по улице проходит патруль.

Я выхожу из магазина, где рулонами навалены ткани всех оттенков, и захожу в кафе за углом.

Через некоторое время возвращаюсь.

Она смотрит на меня - чёртики в глазах ! - и говорит :

n Сыграете - будет ваша ...

Я никогда не умел играть. Не пробовал ? Но получилось.

Город весёлый. Какой-то неестественно , мрачновато - весёлый. Для меня - мрачновато. Потому что так не бывает. Но мне уже как- то всё равно.

Наверное, это из-за обилия цветов. И я бреду здесь чёрным блёклым, нелепым пятном и не понимаю, почему и зачем мне такая беда. Причём оснований для этого- никаких, кроме прошлых событий.

Да, вот и основание. Вспомнил. .. Всё вспомнил.

Устал. Сел на скамейку. И через какое -то время, рассматривая играющих детей, услышал лёгкое эхо - стук копыт затихал в отдалении, похоже , собираясь вернуться .

Я пошёл за ним.

Поговорить.

...Мы стоим с проводником посреди улицы. Он улыбается идущим сверху, я - идущим снизу. Разделение труда. Приятная обязанность.

- Так что же вы от меня хотите ?

Он такой приятный человек. Так хорошо что-то делать на спор.

Улыбаясь, я снимаю с плеча футляр, приобретший за время моих странствий кожаную перевязь.

Несколько верхних нот - и скрипка ваша ...

А город всё плыл и плыл мимо них, как будто ничего не случилось.

... - И ты не стал там ничего менять ? - удивился мальчик в полосатой футболке.

n Нет. Я просто ушёл.

... Они спешивались в переулках, сдерживая коней - всадники, всадники, всадники, непонятно откуда взявшиеся тени... Гарцевали на площадях. Сойдя с седла , оступались на скользких крышах.

Потаёнными тропами пробравшиеся в этот мир посторонние. Незаконные прохожие, незаконченные песни пока нерассказанного мира - всадники, кони - крылатые, вороные, серые в яблоках кони. Блестящие глаза и тени от крыльев.

Огни на крышах. Огни в небесах.